СУДЬБА ОСТАНКОВ ЦАРСКОЙ СЕМЬИ: ФАКТЫ, ДОМЫСЛЫ И ВОПРОСЫ
Горе вам, что строите гробницы пророкам, избиенным отцами вашими: сим вы свидетельствуете о делах отцов ваших и соглашаетесь с ними... Евангелие от Луки 11:47-48
Волей Господней нам привелось несколько лет своей работы историка посвятить одному из ключевых событий прошлого России — убийству последнего российского Императора Николая II, его семьи, приближенных и слуг в Екатеринбурге в июле 1918 года. Изучив дело, составленное по горячим следам преступления следователем по особо важным делам Николаем Соколовым и его предшественниками Наметкиным и Сергеевым, мы извлекли из него и опубликовали в 1987 году во Франкфурте-на-Майне 277 протоколов, представляющихся нам наиболее важными, добавив к ним необходимые примечания. Таким образом, мы "вошли в тему" об убийстве Царской семьи и по сей день из нее не выходили.
Вскоре после публикации нашей книги мир стал свидетелем загадочного "открытия" места захоронения Царской семьи, а затем и безобразного вскрытия ее предполагаемого могильника. Затем стало известно о бесцеремонном обращении с обнаруженными останками, о детективных подробностях более или менее научных экспертиз, о выпадах в печати на работу "колчаковского следователя" Соколова и о прочих печальных явлениях, сопровождающих работу возобновленного следствия об убийстве Царской семьи. За все эти годы мы в печати высказывались лишь по отдельным вопросам, упорно надеясь на конечное торжество гласности и добропорядочности в "царском деле".
Только после официального заявления, в начале настоящего года, о том, что следствие закончено, что с останками все ясно и что их торжественное захоронение состоится в Петропавловской крепости 17 июля 1989 года, мы решили, что наступило время внести и нашу лепту в освещение вопроса, волею судьбы нам не совсем незнакомого.
В настоящей статье мы не ратуем ни за одну из многочисленных версий об убийстве Царской семьи. Мы просто посильно стремимся показать, основываясь на совокупности доступных источников, что обстоятельства захоронения останков замученных большевиками узников дома Ипатьева ни в коей мере не могут быть признаны окончательно расследованными.
I. Нахождение и извлечение предполагаемых останков Царской Семьи
Последовательность событий
Екатеринбургский геолог Александр Авдонин, в детстве наслышавшись рассказов одного из убийц Царской семьи — Петра Ермакова, загорелся на всю жизнь мыслью найти место ее захоронения, сокрытое в ближайших окрестностях своего родного города. Но он был лишен доступа к письменным источникам, и поиски его не могли увенчаться успехом.
По счастливой случайности расследованием места захоронения останков Царской семьи загорелся и другой человек: консультант министра внутренних дел Н. А. Щелокова, известный киносценарист Гелий Рябов. Благодаря своим высоким связям, Рябов имел возможность получить доступ к спецхранам, содержавшим материалы по "царскому делу". В 1976 году Авдонин и Рябов познакомились и решили действовать сообща.
Рябов и Авдонин место захоронения обнаружили на основе указаний, почерпнутых из следствия Соколова, "Записки Юровского" и других источников, рассекреченных для них по просьбе Щелокова. Они прошли по пути, по которому везли трупы узников дома Ипатьева — по старой Коптяковской дороге, и благодаря взиманию посредством металлической трубочки проб почвы на предмет ее окисления, они обнаружили точное место захоронения (Юровский рассказывал о том, что трупы обливали серной кислотой). 1 июля 1979 года "в глубокой тайне" Авдонин и Рябов с четырьмя помощниками вскрыли обнаруженный могильник и вынули из него три черепа и несколько иных костей. С черепов они, как умели, сделали слепки, которые Рябов повез в Москву. Один череп он взял с собой, а два прочих остались у Авдонина. Год спустя выкопанные кости были Рябовым и Авдониным зарыты вблизи могильника в ящике из-под патронов. Слепки с черепов хранятся у Рябова и поныне.
Десять лет спустя, 16 апреля 1989 года. Гелий Рябов сообщил о своей находке, дав быстро облетевшее весь мир интервью "Московским Новостям", и одновременно опубликовал "Записку Юровского в журнале "Родина". Первоначально Рябов не раскрыл точного место” своей находки, а стал указывать ложное. Со временем пути Рябова Авдонина разошлись по неясным причинам, и их сотрудничеству окончилось. В начале 1991 года Авдонин по собственной инициативе сделал официальное заявление в местную прокуратуру о находке трупов, представляющих признаки насильственной смерти.
С 11 по 13 июля 1991 года было проведено вскрытие могильника на старой Коптяковской дороге, в болотистой ложбине — месте, некогда носившем название "Поросенков лог". Раскоп был окружен деревянным забором и стерегся вооруженной охраной. Около 20 различных специалистов извлекали останки под проливным дождем. Снятый тогда видеофильм позволяет наблюдать, как кости выгребались из могильника лопатами и вперемешку сваливались в деревянные ящики. Одно время вся команда работала под палаткой, накинутой над могилой, топчась в грязи на площади в несколько квадратных метров.
Из могильника было извлечено 700 костей или фрагментов костей. Их отвезли в Верх-Исетское милицейское отделение и разложили там прямо на полу в помещении тира. Из костей было восстановлено лишь девять скелетов, что точь-в-точь соответствовало указаниям "Записки Юровского". В августе месяце кости были переданы на хранение в городское бюро судебно-медицинской экспертизы.
В октябре (?) того же года по распоряжению прибывшего в Екатеринбург эксперта-антрополога Сергея Абрамова было произведено второе вскрытие могильника, при участии Авдонина было найдено около 250 новых фрагментов костей.
Помимо частей скелетов, было также найдено два человеческих зуба. По мнению начальника кафедры судебно-медицинской экспертизы Санкт-Петербургской Военно-медицинской академии В. Л. Попова, зубы принадлежат подростку 13-16 лет. По мнению прокурора-криминалиста Генеральной прокуратуры России В. Н. Соловьева — одной из великих княжон. Эти зубы в настоящее время исчезли, послужив материалом для (неудачного) эксперимента, проведенного экспертом П. Л. Ивановым.
Главные вопросы, связанные с открытием места захоронения предполагаемых останков Царской семьи
1. Нужно ли было "искать" место захоронения останков Царской семьи, если это действительно то место, которое указано в "Записке Юровского"? Есть все основания предполагать, что память о нем никогда не терялась. В двадцатых годах оно даже служило своеобразной Достопримечательностью: после осмотра дома Ипатьева туда возили разных почетных гостей Свердловска. К тому же в экземпляре "Записка Юровского", хранящемся в Центральном государственном архиве, это место указано с большой точностью: на 9-й версте, между Коптяками и Верх-Исетским заводом. От места пересечения железной дороги погребены саж. в 100 ближе к В.-Исетскому заводу.
2. Могли ли шесть человек в 1979 году произвести вскрытие могильника в Поросенковом логе, а затем его повторно скрыть год спустя "в глубокой тайне"? После недавнего еще сноса дома Ипатьева напуганные "монархическими паломничествами" свердловские власти едва ли могли оставить без внимания местность у Коптяковской дороги, столь соблазнительную для крамольных мальчиков. К тому же предполагаемый могильник Царской семьи совсем близок к нынешнему полотну железной дороги, по которому проезжают пассажирские поезда. (Они то и дело мелькают на заднем плане в видеофильмах, снятых в Поросенковом логе.) Известно, наконец, что Авдонин и Рябов познакомились отнюдь не тайно, а благодаря посредничеству местного милицейского начальства.
3. Случайна ли хронология событий, связанных с "открытием" места захоронения Царской семьи?
Сентябрь 1974 года: Собор Русской Зарубежной Церкви в Нью-Йорке. На нем решено приступить к подготовке канонизации членов Царской семьи, убитых в Екатеринбурге.
1976 год: начало "поисков" места захоронения свердловчанином Авдониным и москвичом Рябовым.
В ночь с 5 по 6 сентября 1977 года: снос дома Ипатьева и разрушение окружающей его территории. Снос произошел по инициативе местных властей после санкции, полученной из центра.
1979 и 1980 годы: вскрытие и повторное вскрытие Авдониным и Рябовым места захоронения предполагаемых останков Царской семьи.
Начало 1981 года: заранее объявленное прославление Николая II и его семьи Русской Зарубежной Церковью в Нью-Йорке в присутствии большинства членов Дома Романовых.
5 апреля 1989 года: поездка президента Горбачева в Англию. Приглашение королеве Елизавете II посетить Советский Союз.
16 апреля 1989 года: интервью Рябова о нахождении места захоронения останков Царской семьи.
10 июля 1991 года: начало президентского правления Бориса Ельцина.
11 июля 1991 года: начало трёхдневной эксгумации останков Царской семьи.
II. Экспертиза останков, найденных в Поросенковом Логе
Последовательность событий
В октябре 1991 года было объявлено, что научная экспертиза костей позволила установить ряд важных фактов. Среди останков опознано трое мужчин и пять женщин (один скелет — неясного пола). Один из черепов, с большой вероятностью — череп лейб-медика доктора Боткина, о чем можно судить по его атрофированной челюсти (искусственная челюсть доктора Боткина была найдена Соколовым на коптяковском руднике в 1919 году). Установлено родство между женщиной 45-50 лет и тремя девушками. У всех четырех обнаружены больные зубы со следами высококвалифицированной медицинской помощи.
С осени 1991 года Сергеем Абрамовым была проведена экспертиза найденных черепов. Путем компьютерного фотосовмещения черепов с фотографиями членов Царской семьи доктор Абрамов определил, что в могильнике обнаружены останки Николая II, Александры Феодоровны, великих княжон Ольги, Татьяны и Анастасии, а также доктора Боткина и царских слуг. Таким образом было установлено, что в могильнике отсутствовали останки цесаревича Алексея Николаевича и великой княжны Марии Николаевны.
В июле 1992 года в Екатеринбург прилетел известнейший американский эксперт по идентификации неопознанных останков Уильям Мэпплс (William Mapples). Используя иные методы, чем Абрамов, Мэпплз пришел к близким заключениям, с той существенной разницей , что для него недоставало останков не великой княжны Марии, а Анастасии Николаевны.
8 января 1993 года московский биолог Павел Иванов привез в Лондон части бедренных костей скелетов, найденных под Екатеринбургом. Совместно с местным ученым Петером Гиллом (Реtter Gill) он приступил к их генетической экспертизе в Олдермастонском институте (Аnderson), обслуживающем английскую полицию.
9 июля 1993 года на пресс-конференции в Лондоне Гилл и Иванов объявили, что генетический код матери и трех дочерей соответствует генетическому коду герцога Эдинбургского, (бабушка герцога была сестрой Александры Феодоровны). Это точно устанавливает, что кости принадлежат Государыне и трем ее дочерям. Зато экспертиза предполагаемых останков Николая II оказалась отрицательной: в его генах была обнаружена мутация (гетероплазмия), отсутствующая в обследованных генах двух его генетически близких родственников.
В июне 1994 года благодаря сохранившемуся после смерти Анны Андерсон (известной лже-Анастасии) образцу ее тканей, доктор Гилл Установил, что она не могла быть дочерью последнего русского царя. В июле 1994 года в Петропавловском соборе была произведена эксгумация останков брата Государя, Георгия Александровича. Останки оказались в очень плохой сохранности из-за того, что гробница была залита водой. С трудом удалось найти образец кости, подходящий для анализа.
В июне 1995 года, почти год спустя, Павел Иванов улетел в США с этим образцом для нового анализа. Анализ был произведен (при его участии) в лаборатории, обслуживающей военные силы США (в Роквилле, Мэриленд).
В сентябре 1995 года был объявлен результат экспертизы: генетический код исследованного образца оказался во всем схожим с кодом образца, исследованного в Англии. В образце костных тканей Георгия Александровича также была найдена редкая мутация — гетероплазмия. В 1995 году был произведен анализ крови скончавшегося в 1993 году князя Тихона Николаевича Куликовского-Романова, племянника Николая II, ближайшего "генетического" родственника Императора. Анализ был осуществлен по инициативе вдовы князя Куликовского доктором биологических наук Евгением Рогаевым и привел к неясному результату. Прокурор-криминалист Соловьев тогда назначил официальную экспертизу и передал проф. Рогаеву образец предполагаемой костной ткани Николая II. На этот раз, судя по сообщениям того же Соловьева, результат экспертизы оказался положительным.
В декабре 1997 года в печати было объявлено, что в ближайшие дни из Екатеринбурга в Москву будет перевезена для дополнительных исследований часть хранящихся там останков.
30 января 1998 года было обнародовано окончательное решение Государственной комиссии по идентификации и перезахоронению останков царской семьи под председательством Бориса Немцова. Оно гласило: Останки, обнаруженные в Екатеринбурге, являются останками Николая и , членов его семьи и приближенных людей. Из восемнадцати членов комиссии присутствовало шестнадцать (отсутствовали И. Глазунов и Э. Россель). Двое членов комиссии, С. Беляев и В. Алексеев, не согласились с мнением большинства. (Историк и член-корреспондент РАН В. В. Алексеев определил тогда историческую сторону экспертизы как из рук вон плохо проведенную). Представитель Русской Православной Церкви в комиссии митрополит Ювеналий, не оспаривая результатов научных экспертиз, оставил выводы большинства на совести тех, кто их сделал.
27 февраля 1998 года правительство Российской Федерации приняло решение о погребении останков Царской семьи 17 июля 1998 года в Петропавловском соборе в Санкт-Петербурге.
2 марта 1998 года это решение было утверждено президентом Ельциным.
Главные вопросы, связанные с научной экспертизой останков
1. Археолог Людмила Корякова, участвовавшая в эксгумации останков, рассказала в интервью газете "Сандей Тайме", что лицевая сторона черепов была отчасти разрушена, челюсти разбиты, и что многие кости были "перебиты так, как будто бы по ним проезжал грузовик". Эти переломы многих костей ясно видны и на схеме расположения останков в могильнике, опубликованной в книге Мэсси (см. список источников). Такое состояние черепов и костей не получило должного объяснения со стороны научных экспертов.
2. Нельзя признать удовлетворяющими научным требованиям условия хранения останков в Екатеринбурге. Первое время они просто лежали на полу в милицейском тире. Затем в здании судебно-медицинского отделения кости лежали на столах непокрытыми, без создания в комнате особых климатических условий. В это помещение входили без должного контроля многочисленные посетители. Останки фотографировали и снимали видеофильмы без каких-либо мер предосторожности. Есть сведения о том, что высокопоставленным гостям раздавали части костей на память.
3. В июле 1992 года, по свидетельству приезжего доктора Мэпплза, некоторые длинные кости скелетов (в том числе и предполагаемого скелета Государя) были уже распилены для выделения из них "шайб", предназначенных к отправке на анализ в Воронеж. Эта операция навсегда лишила ученых возможности установить точный рост погребенных людей.
4. Достоверность экспертизы черепов, проведенной Сергеем Абрамовым, вызывала сомнения ученых. Указывалось на плохое состояние лицевой части черепов, а также на то, что при восстановлении черт лица ошибка в один миллиметр может полностью изменить облик человека. А в лепных головах, изготовленных экспертом Никитиным, были восстановлены лица до малейших подробностей и даже вставлены глаза подходящего цвета. Впечатляющие реконструкции эксперта имели большой успех в средствах массовой информации всего мира, и их демонстрация слишком часто заменяла научную аргументацию. В одном видеофильме, просмотренном нами, например, внимание зрителей обращается главным образом на "скорбное выражение" лиц Царской семьи, столь удачно "воскрешенное" Сергеем Никитиным...
5. Профессор Е. Л. Магеровский, секретарь Зарубежной экспертной Комиссии, в 1995 году убедительно подчеркивал, что остается совершенно не ясным для общественности вопрос о том, как и откуда, попали на анализ фрагменты костей, опознанные в Англии как останки Царской семьи. Ничего не было опубликовано об условиях подготовки фрагментов костей к анализу, об их доставке из Екатеринбурга в Лондон, об их возвращении на прежнее место (если такое вообще было).
6. Е.Л. Магеровский также подчеркивал ненаучный характер того обстоятельства, что один и тот же человек, доктор Иванов, участвовал и в первой экспертизе (в Англии), и в контр экспертизе (в США). К тому же, насколько известно, в американской лаборатории был произведен не сравнительный анализ костей Николая II и его брата, а лишь анализ костей последнего. То есть первая экспертиза, по сути дела, не проверялась.
7. В связи с вопросом об условиях доставки фрагментов костей на анализ за границу неизбежно возникает и другой. Большевики замучили ряд представителей Дома Романовых в Перми, Алапаевске и Петрограде. Почти все их останки либо никогда не выходили из обладания большевистской властью, либо в разное время вернулись к большевикам. Нельзя не задуматься о том, что могло бы произойти, например, с трупом брата Государя, Михаила Александровича, убитого и захороненного чекистами недалеко от Перми.
8. Закономерно возникает вопрос о степени достоверности самой генетической экспертизы останков. Об этом публиковались разные мнения. Подчеркивалось, в частности, что в медицинской практике анализ на ДНК - более надежный для определения личности человека, замешанного (легче - не замешанного) в криминальном происшествии, чем для бесспорного определения степени родства. Писалось, что это особенно верно, если образцы тканей - не современные. ДНК, утверждали некоторые ученые, быстро деградирует и не всегда поддается надежному восстановлению. Высказывалось и мнение, что митохондриальный ДНК, как подвергающийся мутациям, не может при признаваться абсолютно надежным при установлении степени родства.
9. Неясно, были ли произведены дополнительные анализы останков, а если были — какие и какими оказались их результаты. Есть сведения о том, что фрагменты костей были посланы из Екатеринбурга в Воронеж. А что было дальше — неизвестно. Российские эксперты указывали, что волосы всех членов Царской семьи хранятся в Музее Революции в Москве. Были ли они использованы следствием?
10. Были ли должным образом исследованы записи врачей и дантистов Царской семьи? Сведения о некоторых из них появлялись в печати. Были ли произведены их поиски в архивах? И чем увенчались? У предполагаемого черепа Николая II зубы совершенно не ухоженные. Прокурор-криминалист Соловьев утверждает, что Государь не любил лечить зубы и избегал зубных врачей. Но доктор В. Л. Попов из Петербургской Военно-Медицинской академии изучал записки дантиста, пользовавшего Николая II в Тобольске. Он считает, что они противоречат утверждению, что Государь не следил за своими зубами.
11. Наследник Цесаревич Николай Александрович получил в 1891 году, во время своего кругосветного путешествия, удар от японского полицейского по правой стороне головы. По свидетельству сопровождавших его лейб-медиков и лечившего его в заточении доктора Деревенко, была отсечена при этом тонкая пластинка черепной кости на правой стороне его черепа. В таких случаях на месте удара непременно образуется так называемая "костная мозоль". На хорошо сохранившейся правой стороне предполагаемого черепа Государя "костной мозоли" обнаружено не было. В Японии хранится платок, послуживший утиранию крови с головы будущего Императора, Неясно, в какой мере он был использован возобновленным следствием.
12. Гелий Рябов долго утверждал, что сделки черепов, вывезенные им в 1979 году в Москву, были опознаны экспертами (в том числе и Сергеем Абрамовым), как черепа Государя, Алексея Николаевича и одной из великих княжон. Екатеринбургские эксперты (и среди них тот же Абрамов) считают, что наиболее крупный череп, выкопанный Рябовым, принадлежит комнатной девушке Государыни Анне Демидовой. В первой части четырехсерийного фильма Сергея Мирошниченко "Убийство Императора" Гелий Рябов демонстрирует снятые им слепки с черепов. Один из слепков, действительно, очень похож на череп подростка. Это ясно видно по следу незаросшего черепного шва. На слепке этого черепа сохранились остатки некрозированной ткани и волос. Тут неизбежно возникает два вопроса. Первый: почему не была проведена научная экспертиза этих волос и ткани? И второй: были ли подобные волосы, и ткань найдены на тех или иных других черепах, извлеченных из могильника?
13. В тела узников дома Ипатьева было выстрелено большое количество пуль („во избежание чрезмерного кровопролития, стреляли в основном именно в тело, а не в голову). Пули, которые проникли в стены и пол комнаты убийства были определены по виду оружия и
подробно описаны вследствие Соколова (кои описания были нами опубликованы, среди прочих материалов, в 1987 году). Были ли найдены пули в могильнике? Сколько и какие? Прав ли Рябов, утверждая, что эти пули даже не искали? Исследованы ли пули, найденные на месте захоронения, если они были найдены?
14. Нам известно только об одной пуле, найденной в Поросенковом логе — пуле маузера. Среди убийц был Петр Ермаков, пресловутый "товарищ Маузер" (тот самый, который вдохновил Авдонина). Его пистолет хранится в Екатеринбурге, но не подвергался экспертизе. Оба пистолета, из которых стрелял Юровский, переданные в Музей Революции, были из него изъяты в 1940-х годах по распоряжению властей. Зато есть сведения о том, что кольт и браунинг другого убийцы — Михаила Медведева-Кудрина сохранились в том же музее. Не следовало бы использовать для экспертизы оружие Медведева?
15. Огорчают условия крайней негласности, в которых велось с 1993 года возобновленное следствие прокурора-криминалиста Соловьева и в которых протекала работа Государственной комиссии во главе с Юрием Яровым (позже -Борисом Немцовым). Взаимоотношения государственной и судебной власти, судя по просачивающейся информации, не способствовали быстрому и независимому развитию расследования. Известно, что прокурора Соловьева отстранили от дела в конце 1995 года, а затем восстановили. Хотелось бы узнать, по каким причинам его снимали, и по каким — восстанавливали.
16. В феврале 1997 года, выступая в Париже по приглашению местного отделения Союза дворян, директор Государственных архивов Российской Федерации и член Государственной комиссии С. В. Мироненко высказался следующим образом (цитируем дословно): Правительственная комиссия приняла, решение об издании своих материалов. Будет издано два тома. Один том — это протоколы заседаний комиссии, документы, которые поступили в комиссию, результаты экспертиз. Второй том — документы, которые были обнаружены в ходе работы комиссии, с академическим комментарием и с публикацией так, как это должно нормально быть сделано. [...]Я считаю, что все это надо опубликовать как можно быстрее. В значительной степени это все уже готово. В начале 1988 года прокурор-криминалист Соловьев выражал в печати те же благие намерения. Насколько нам известно, материалы комиссии и по сей день (июнь 1998 года) не изданы. Почему?
III. Письменные источники о захоронении останков Царской Семьи
Основные письменные источники
Уже во время "белого" следствия многое выяснилось о возне большевиков в Коптяковском лесу 17-19 июля 1918 года. Поэтому Следственное дело Соколова и его предшественников Наметкина и Сергеева остается важнейшим источником для установления истины об условиях захоронения Царской семьи. Нам известно 4 экземпляра следственных протоколов: 1. Экземпляр, первоначально принадлежав добровольному помощнику Соколова в Екатеринбурге англичанину Роберту Вильтону. В настоящее время он хранится в Гарвардском университете. Он разбит на семь томов и покрывает период от 30 июля 1918 по 21 февраля 1920. Экземпляр Вильтона — первая копия следственного дела на машинке и представляется таким же надежным источником, что и оригинал. Он снабжен фотографиями, снятыми Вильтоном по просьбе Соколова. Каждый протокол заверен собственноручной подписью следователя.
2. Экземпляр генерала М. К. Дитерихса. Он менее полный, и текст его иногда менее качественный. Но экземпляр Дитерихса содержит целый том, покрывающий большую часть июля и весь август 1919 года. А этот том отсутствует в экземпляре Вильтона (гарвардском). Таким образом, в своей совокупности экземпляры Вильтона и Дитерихса представляют в полном объеме следственное дело 1918-1919 годов. Важнейшие из протоколов экземпляров дела Вильтона и Дитерихса были опубликованы нами осенью 1987 года.
3. Материалы, оставленные у себя Соколовым в 1920 году, когда ему в Париже пришлось сдать следственное дело М. Н. Гирсу, председателю Совещания русских послов за границей. Эти материалы содержат копии некоторых следственных протоколов, а также единственный экземпляр следствия, продолженного Соколовым за границей в 1920-1923 годах. Главная ценность этого экземпляра - в приложении к нему многочисленных подлинных письменных вещественных доказательств (например, известной телеграммы Белобородова, в которой сообщается, что убита была вся семья). Этот экземпляр был передан вдовой Соколова покровителю ее покойного мужа за рубежом князю Николаю Орлову. После смерти Орлова он хранился в его семье. В апреле 1990 года, следственные материалы Соколова были приобретены на аукционе Сотсби принцем Лихтенштейнским Хансом-Адамом II. Несколько лет спустя принц обменял материалы Соколова на свой собственный семейный архив, захваченный советскими оккупационными властями в Вене.
4. Восемь томов оригинального следственного дела, переданные М. Н. Гирсу, затем хранились в сейфе одного из парижских банков. Во время оккупации Франции, их захватили немцы. Позже они попали в Москву, где были поровну разделены между архивами Генеральной прокуратуры и МТБ. До середины 1990-х годов наличие в Москве оригинального следственного дела Соколова хранилось в полной тайне. Нынче все восемь томов следственного дела поступили в распоряжение Государственной комиссии по идентификации и перезахоронению останков царской семьи. К нам поступала информация о том, что некоторые материалы, опубликованные в нашей книге, в московском экземпляре дела отсутствуют. Возможно, те же, что и в гарвардском экземпляре.
На основе материалов и протоколов Соколова был составлен восьмой том "Российского Архива", только что вышедший из печати ("Н. А. Соколов. Предварительное следствие. 1919-1922 гг.").
В двадцатых годах события в Коптяковском лесу получили отражение в ряде печатных источников.
Протоколы екатеринбургского следствия были впервые использованы Робертом Вильтоном уже в 1920 году в книге на английском языке. В 1923 году труд Вильтона была опубликован в русском переводе в Берлине под заглавием: Последние дни Романовых. В 1922 году во Владивостоке вышла книга генерала М. К. Дитерихса Убийство Царской Семьи и членов Дома Романовых на Урале. В ней приведено много выдержек из следственных протоколов и впервые достаточно убедительно обосновывается версия о том, что все трупы узников дома Ипатьева были сожжены в местности заброшенного Коптяковского рудника. В 1925 году, наконец, была посмертно опубликована в Берлине и книга следователя Николая Соколова под заглавием: Убийство Царской семьи. Таким образом, уже в первой половине 1920-х годов можно было при желании составить точное представление о том, как за рубежом описывали убийство и захоронение Царской семьи. И, разумеется, в Москве могли реагировать на это представление в соответствии со своими собственными целями.
В Советской России на тему убийства и захоронения Царской семьи в те годы публикаций почти не было — за фактически единственным исключением воспоминаний бывшего председателя Екатеринбургского исполкома П. М. Быкова: Последние дни последнего царя. Впервые изданные в сборнике "Рабочая революция на Урале" в 1921 году, воспоминания Быкова вновь были опубликованы, в расширенном виде, в 1926 году под заглавием: Последние дни Романовых и переизданы в 1930 году. Затем книга Быкова была запрещена и до 1990 года не переиздавалась. К сожалению, о самом захоронении Быков рассказывал очень мало и каждый раз разное,
Воспоминания Я. М. Юровского, коменданта Дома особого назначения и лица, руководящего захоронением останков Царской семьи, были впервые опубликованы Эдуардом Радзинским в журнале "Огонёк" и Гелием Рябовым в журнале "Родина" весной 1989 года (вскоре после объявления Рябовым о нахождении места захоронения). Но со временем выяснилось, что версий воспоминаний Якова Юровского еще больше, чем версий воспоминаний Павла Быкова. Нам известно о пяти из них:
1. "Записка Юровского", хранившихся в Архиве Октябрьской революции ( ГАРФ, ф 601). Этот экземпляр, который был опубликован Радзинским в 1989 году и затем неоднократно переиздавался и цитировался, оставляя как бы “официальную версию убийиства” " убийства и захоронения Царской семьи. Именно в этом экземпляр находятся загадочные приписки от руки, в частности та, которая указывает место захоронения в Поросенковом логе (но Радзинский в "Огоньке" эту приписку не опубликовал). Теперь благодаря доктору исторических наук Ю. А Буранову, известно что машинописный текст "Записки" (собственноручно надписывает историк М.Н.Покровский).
2. "Записка Юровского", хранившаяся в свердловском партийном архиве (ныне — ЦДООСО, ф. 221). Эта "Записка" отличается от предыдущей лишь редакцией, а также отсутствием приписок от руки, уточняющих условия и место захоронения. В конце ее — надпись: Этот материал передан Я. М. Юровским в 1920 г. Н. М. Покровскому, историку. А. Юровский. Буранов открыл, что этот экземпляр "Записки", схожий с экземпляром №1, был отредактирован сыном Юровского, контр-адмиралом А. Я. Юровским, и переправлен им в 1958 году свердловский партархив. Этот вариант "Записки" был издан В. В. Алексеевым в Свердловске в 1990 году в книге Последние дни Романовых.
3. "Записка Юровского" - рукописная (РЦХИДНИ, ф. 308). О ее существовании Ю. А. Буранов в начале 1997 года сообщил в интервью "Литературной Газете" (№ 3, от 22 января). Буранову удалось установить, что эта "Записка" написана М. Н. Покровским и он "серьезных" разночтений с машинописным текстом в ней не обнаружил (кроме одного — весьма существенного, но не относящегося к теме настоящей статьи.)
4. "Последний царь нашел свое место". Тот же Ю. А. Буранов утверждает, что существует и документ под таким названием, содержащий воспоминания Юровского. Хотя рассказ в нем ведется от первого лица, Буранов считает, что этот документ — смесь беллетристики и документалистики и имеет несколько авторов. Нам неизвестно, где хранится и была ли опубликована эта версия воспоминаний Юровского.
5. "Рассказ Я. М. Юровского о расстреле царской семьи на совещании старых большевиков в г. Свердловске в 1934 году". Этот Документ хранился в свердловском партийном архиве (ныне — ЦДООСО, ф. 41). Насколько нам известно, "Рассказ Я. М. Юровского старых большевикам" был впервые (частично) опубликован в Екатеринбурге В. В. Алексеевым в 1993 году, в книге Гибель царской семьи: мифы и реальность. Он переиздавался и позже. Публикаторы "Рассказа 1934 года сообщают, что речь идет о стенографической записи доклада, действительно прочитанного Юровским. Но при чтении этого варианта его воспоминаний бросается в глаза странная смесь малограмотных высказываний и литературных красот. Взять хотя бы фразу: Только в половине второго явился грузовик, время лишнего ожидания не могло уже не содействовать некоторой тревожности. Трудно поверить, что так действительно выражался полуграмотный уральский чекист (о его подлинном стиле известно по письменным доносам 1930-х годов, сохранившимся в советских архивах). В "Рассказе" 1934 года описание захоронения царских останков значительно отличается от того, которое можно прочитать в "Записке Юровского" 1920-1922 гг.
В дополнение к перечисленным источникам следует также указать воспоминания чекистов М. А. Медведева-Кудрина и И. И. Родзинского (Радзинского), участников захоронения Царской семьи (они хранятся в РЦХИДНИ). Эти воспоминания были составлены в 1964 году по почину созданной тогда комиссии при ЦК КПСС. Небезынтересны и воспоминания чекиста Г.И. Сухорукова, одного из участников захоронения тел Царской семьи (ЦДООСО, Ф. 41). Три последних документа (частично) были опубликованы В. В. Алексеевым в 1993 году.
Основываясь на знакомстве в полном объеме с екатеринбургским следствием Соколова и на важнейших опубликованных советских источниках, мы в настоящей статье выделим лишь три узловых вопроса и постараемся определить, позволяют ли наличные в настоящее время источники, бесспорно установить историческую истину о захоронении узников дома Ипатьева.
1. Подготовлял ли Юровский захоронение своих будущих жертв?
Этот вопрос представляется весьма существенным. Положительный ответ означал бы полную несостоятельность всего рассказа коменданта Дома особого назначения, основанного на той мысли, что спешное и сумбурное захоронение останков в наспех выбранном месте было вызвано плохой подготовкой всего дела екатеринбургским большевиком Петром Ермаковым (которому оно было поручено начальством в лице Ф. И. Голощекина, ответственного за всю операцию перед Москвой). Юровский лишь спас положение, поскольку это было еще возможно.
В "Записке Юровского" (1920-1922 гг.) мы читаем: Коменданту было поручено только привести, в исполнение приговор, удаление трупов и т. д. лежало на обязанности т. Ермакова (рабочий Верх-Исетского завода, партийный товарищ, бывший каторжанин). И только опоздание автомобиля Ермакова внушило коменданту сомнение в аккуратности Ермакова, и комендант решил проверить сам лично всю операцию. В "Рассказе" 1934 года Юровский утверждает даже более: Где предполагалось хоронить трупы, я не знал. И настаивает на том, что именно Голощекин непосредственно поручил дело Ермакову.
В 1921 году П. М. Быков подтвердил версию Юровского: Организация расстрела и уничтожения трупов расстрелянных поручена была одному надежному революционеру [...] — Петру Захаровичу Ермакову. Но в 1926 году он писал: Расстрел и уничтожение трупов предложено было произвести комендатуре охраны [т. е. Юровскому] с помощью нескольких падежных рабочих-коммунистов. Таким образом, следует по этой второй версии, что "уничтожение трупов" было поручено именно Юровскому и что он сам к этому делу привлек Ермакова.
21 июня 1919 года следователь Н. А. Соколов опросил крестьянина села Коптяки М.А. Волокитина. В первых числах июля, за несколько дней до убийства, Волокитин встретил на Коптяковской дороге трех всадников: Третий был Юровский, которого я хорошо знал, В руках у Юровского я видел простой плотничный топор. Встреча эта произошла в 4 дня. [...] Юровский еще перекинулся со мной несколькими словами, спросил меня, много ли ягод. Волокитин через день-два опять встретил Юровского на Коптяковской дороге. В 5-6 часов вечера комендант ехал с несколькими спутниками на автомобиле, направляясь к Коптякам.
Горный техник И. А. Фесенко, опрошенный 30 апреля 1919 года агентом уголовного розыска С. И. Алексеевым, около 11 июля встретил Юровского, Ермакова и неизвестного ему человека с двумя спутниками верхом вблизи урочища Четырех Братьев (то есть недалеко от места "первого" захоронения останков). Алексеев пишет в отчете: Встретясъ с [Фесенко], они спросили его сначала, чем он тут занимается. Он объяснил им, что занимается разведкой руд. Тогда они спросили его, можно ли будет проехать по этой дороге на Коптяки и далее на автомобиле -грузовике и при том объяснили ему, что им нужно провезти 500 пуд. хлеба [...] Разговор с ним вел более Юровский. Повстречались они часов около 5-ти. Юровский с Ермаковым вскоре вернулись, а третий всадник, неизвестный, остался на месте.
На основе приведенных свидетельств (есть, и другие в протоколах Соколова) можно твердо заключить, что именно Я. М. Юровскому было поручено захоронение останков Царской семьи. Он операцию подготавливал несколько дней до убийства и в том самом месте, где “белым” следствием были обнаружены многочисленные улики пребывания трупов Царской семьи.
2. Что происходило на руднике близ урочища Четырех Братьев?
Наличные источники, будь то протоколы следственного дела Соколова, будь то воспоминания большевиков, не представляют значительных противоречий в отношении некоторых обстоятельств захоронения останков расстрелянных узников дома Ипатьева. Эти обстоятельства можно вкратце перечислить следующим образом.
После двух часов утра, по воспоминаниям Юровского (но около полуночи - по воспоминаниям его помощника Никулина), трупы расстрелянных были погружены на платформу маленького открытого грузовика марки "Фиат", который, выехав из города и проехав Верх-Исетский завод, отправился по Коптяковской дороге к урочищу Четырех Братьев. Здесь он свернул налево и поехал по узкой лесной дорожке в направлении заброшенного рудника, надежно спрятанного от посторонних взоров в глубине лесной чащи. Трупы сопровождали Ермаков и (возможно) Юровский с группой вооруженных большевиков. Не доехав до рудника, грузовик сперва сорвался задним левым колесом в неглубокую лесную яму ("яма с бревном" в протоколах Соколова), а затем застрял в узком месте между двумя деревьями. Трупы пришлось выгрузить. Во время этой операции Юровский отдыхал на "пне врачей", около которого были найдены яичная скорлупа и грязные листки, вырванные из медицинской книжки (Юровский одно время был фельдшером). К "шахте № 7" (по нумерации следственного дела, или "открытой" в других источниках), то есть к месту, заранее намеченному Юровским для захоронения, тела были либо перенесены на носилках, либо отвезены на пролетках, сопровождающих грузовик Расстояние было небольшим (100-120 шагов), и все было готово к 6-7 часам утра. К этому времени вся местность рудника была уже оцеплена двойным кордоном красноармейцев.
На руднике трупы раздели, опустили в "открытую" шахту и забросали их гранатами. В белье и на теле Александры Феодоровны и великих княжон были обнаружены драгоценности. Часть из них выпала и затем была найдена следствием. Одежду расстрелянных затем сожгли на кострах около шахты. Нет сомнений в том, что тела из шахты извлекли, но дальнейшую судьбу останков источники уже освещают противоречиво Твердо установлено также, что 17 и 18 июля на рудник были доставлены лопаты, значительное количество бензина и 182 килограмма серной кислоты и что Юровский с рудника выезжал в город и возвращался на рудник. Известно, наконец, что оцепление было снято 19 июля утром. В тот же день (не позже 7 часов утра) грузовик, отвозивший трупы из дома Ипатьева, вернулся в свой екатеринбургский гараж. Описание в различных источниках остальных обстоятельств событий на заброшенном руднике противоречиво и требует более детального рассмотрения.
Следователь Соколов, а также его предшественники и помощники нашли около шахты № 7 ряд предметов, имеющих явное отношение к условиям захоронения (или уничтожения) трупов. Еще летом 1918 года на дне "шахты № 7" был найден следствием отрубленный палец. В "Записке Юровского" этот палец упомянут и утверждается, что он был оторван в шахтенном колодце взрывом одной из гранат. Экспертиза же установила, что палец представляет собой две фаланги: ногтевую и среднюю, что он — указательный, неизвестно какой руки. Палец принадлежит руке человека, знакомого с маникюром, и имеет вид выхоленный. Это — скорее палец женщины средних лет. Он отделен по линии межфалангового сустава. Края сустава и кожа представляются ровными. Поэтому эксперт предполагает, что палец скорее отрезан каким-либо острым режущим предметом, чем оторван при разрыве какого-либо предмета. Тогда же и там же было найдено два кусочка кожи, отделенной от руки человека. Первый — полуовальный, размером 3 на 2 сантиметра, второй — полоска 1.5 на 0,5 сантиметра.
На глиняной площадке около "шахты №7" было обнаружено большое кострище, диаметром около 3 метров. 25 мая 1919 года вблизи этого кострища было найдено 13 обгорелых кусков костей млекопитающего, втоптанных в наружный слой почвы. При их осмотре было установлено, что все кости, видимо, рублены. Они все носят выраженные признаки ожогов их. Определить природу и самый характер ожогов не представляется возможным без научного исследования их.
1 июня, в самом кострище было найдено 18 кусочков костей млекопитающего. В протоколе указано, что все они имеют следы ожогов. Не представляется возможным определить природу этих костей без научного исследования.
22 июля 1919 года Соколов показал все обнаруженные кости врачу Белоградскому, который не исключил возможности их принадлежности человеку. Но в условиях отступления перед натиском красных сил не представилось возможным осуществить более подробную экспертизу.
8 июля 1919 года при промывке массы, находящейся на дне "малого колодца", было обнаружено среди прочих предметов 3 кусочка, покрытые и смешанные с глиной, грязного цвета, сильно издающие запах сала.
9 июля там же был найден еще один такой кусочек.
10 июля было обнаружено 8 крупных кусков какого-то предмета, грязноватого цвета, сильно запачканного глиной, и несколько мелких кусочков такого же предмета с сильным запахом сала. В этот же день в одной из шахт рудника был найден топор с обломанным черенком, а также около "шахты №7" было обнаружено новое кострище, засыпанное глиной. Удалось установить его примерный диаметр — 4 аршина (2 метра 80 сантиметров). Но это кострище обследовано не было: 10 июля, по распоряжению генерал-лейтенанта М. К. Дитерихса, дальнейшее производство работ было прервано ввиду приближения неприятеля к Екатеринбургу.
Следователь Соколов упаковал наиболее ценные предметы, обнаруженные на руднике (и среди них отрубленный палец и все иные возможные человеческие останки) в известный "сафьяновый сундучок", упоминаемый также как "шкатулка" (сундучок был украден из царских вещей одним из охранников дома Ипатьева и позже обнаружен у него следствием). В Париже сафьяновый сундучок был передан Соколовым М. Н. Гирсу и затем хранился в банке вместе с протоколами следственного дела. Немецкие оккупационные власти, захватившие протоколы следственного дела, вероятно, захватили также сафьяновый сундучок. Как было упомянуто выше, в 1995 году обнаружилось, что протоколы после войны оказались в Москве. Судьба же сундучка неизвестна и по сей день. (Вопреки многочисленным безответственным утверждениям, в брюссельском русском храме-памятнике он не хранится).
В ноябре 1995 года Владимир Николаевич Соловьев высказал нам свое убеждение (во время встречи в Париже), что экспертиза содержимого сафьянового сундучка позволила бы ему "закрыть дело". Но нам трудно с ним согласиться.
Найденные Соколовым фрагменты (это видно на фотографии, приложенной к делу) по размерам незначительны и точное определение их принадлежности традиционными научными методами представляется весьма затруднительным. Генетический же анализ костей мог бы позволить личное опознание доктора Боткина, слуг (если у них остались родственники по материнской линии) и самого Государя. Опознание Боткина и слуг было бы малозначительным для следствия, а опознание останков Николая II с полной очевидностью привело бы не к "закрытию" следствия, а к необходимости его возобновить на совершенно новых основаниях. Если же фрагменты костей относятся к Государыне, великим княжнам или Алексею Николаевичу” то их анализ позволил бы лишь установить, что они принадлежат одному или нескольким из членов данной семейной группы. При отсутствии визуально опознаваемых костей такое определение ничего существенно нового следствию бы не принесло.
Но если подойти к тому же вопросу с совсем иной стороны, эффект от анализа на ДНК содержания сафьянового сундучка мог бы действительно быть очень большим. А вдруг обнаружится, что те самые эмигранты, которые скептически настроены к нынешнему следствию, простодушно почитают святыми мощами косточки жареной курочки или даже "Жучки", как выразился недавно один высокопоставленный российский сановник...
На глиняной площадке около "шахты №7", там, где разбрасывалось содержимое выгоревшего большого костра, было обнаружено немало пуль или остатков пуль.25 мая была найдена стальная оболочка от пули. Оболочка пуста, v в ней нет самой пули. Лишь в самом конце оболочки усматриваются остатки свинца. На самой оболочке усматриваются следы нарезов как результат прохождения ее по стволу ружья и какие-то пятна, природу которых не представляется возможным определить без научного исследования. Оболочка принадлежит пуле от револьвера. Она, несомненно подвергалась действию огня.
В тот же день было найдено 10 кусочков свинца. Все они разной величины и неправильной формы. Некоторые из кусочков к концу их имеют вид застывшей капли. Совершенно ясно представляется, что кусочки эти образовались от растапливания свинца в огне.
26 мая была найдена на площадке пуля от револьвера системы, видимо, Нагана. Она имеет следы нарезов на ее оболочке как результат прохождения ее по каналу ствола. Она деформирована, сильно запачкана глиной и подвергалась, видимо, слегка действию огня. Местами на оболочке ее усматриваются темновато-желтого цвета пятнышки, подозрительные на кровь. В тот же день была найдена и другая пуля от револьвера системы, видимо, Нагана. Она. также имеет следы нарезов как результат прохождения ее по каналу ствола. Также она запачкана глиной и имеет подозрительные на кровь пятнышки.
8 июля на площадке было обнаружено еще семь кусочков расплавленного в огне свинца. Перейдем теперь к освещению событий на заброшенном руднике в воспоминаниях убийц Царской семьи и их сообщников.
В "Записке Юровского" (1920-1922 гг.) указывается, что после изречения трупов из шахты было принято решение копать яму для захоронения тел. Работу начали 18 июля утром тут же, у шахты, когда рассвело. Но как раз в это время (несмотря на оцепление!) к Ермакову подъехал его знакомый крестьянин, и выяснилось, что он мог видеть яму. Пришлось бросить дело. Но Юровский был готов к такому случаю: он успел выработать резервный план. Предполагалось перевезти останки на глубокие шахты, расположенные вдоль Московского тракта, и в них трупы затопить. Приступили к осуществлению этого плана.
В "Рассказе" 1934 года приводится несколько иная версия: яму стали копать раньше, в ночь с 17 на 18 июля, и не у шахты, а на самой дороге. Как мы увидим ниже, вопрос о времени не маловажный: от него в значительной мере зависит достоверность дальнейших событий в описании Юровского.
Михаил Медведев ничего не сообщает о намерении копать яму на руднике. Зато он повествует о том, что вытащенные из шахты трупы решили сжечь. Приступили к этому в ночь с 18 на 19 июля, после возвращения Юровского из города. Когда все расстрелянные были вытащены веревками за ноги из воды на поверхность и уложены рядком на траве, а чекисты присели отдохнуть, то стало ясно, насколько легкомысленным было первое захоронение. Перед нами лежали готовые "чудотворные мощи ": ледяная вода шахты не только начисто смыла кровь, но и заморозила тела настолько, что они выглядели, словно живые — на лицах царя, девушек и женщин даже проступил румянец. [...] Начинало светать. [...] Готового плана перезахоронения у ребят не было, куда везти трупы, никто не знал, где их прятать — также. [Подчеркнуто нами. — Н.Р.] Поэтому решили попробовать сжечь хотя бы часть расстрелянных, чтобы число их было меньше одиннадцати. Отобрали тела Николая II, Алексея, царицы, доктора Боткина, облили их бензином и подожгли. Замороженные трупы дымились, смердели, шипели, но никак не горели. Тогда решили останки Романовых где-нибудь закопать. Как видно, здесь почти ничто не сходится с версией Юровского.
Чекист Исай Родзинский вспоминает: один человек [в шахту] спустился с веревками. Тащим. Смотрим: Николая вытащили первым делом. Ну, кстати говоря, Николая, можно сказать, что атлетическое развитие исключительное. Я сам был удивлен просто, в такой мере развито, это самое, мышцы. А у этого, Боткина, перебита нога. Когда его расстреляли, перебили ему ногу. Родзинский повествует, что там, где сложили трупы, рядом дорога, но не указывает точного времени и места сожжения трупов. Потом достали несколько бутылей серной кислоты, разложили такие громадные костры и начали эти трупы сжигать. Часть больше серной кислотой, а часть больше кострами. (...) Вот, помню, Николай сожжен был, был тот самый Боткин (..•) Сколько мы сожгли, то ли четырех, то ли пять, то ли шесть человек сожгли. Вот Николая точно помню, Боткина и, по-моему, Алексея. Ну вообще должен вам сказать, человечина, ой, когда горит, запахи вообще страшные. Боткин жирный был. Поливали и жгли керосином, там что-то еще такое сильнодействующее, дерево тут подкладывали. Ну, долго возились с этим делом. Я даже, вот пока горели, съездил, доложился, в город съездил, и потом уже приехал.
Версия событий чекиста Г. И. Сухорукова — опять иная: 18 июля днем, повествует он, время шло, работа ударная, нужно было приступить к извлечению трупов, кругом расставили конных и пеших патрулей и приступили к работе, [...]решили взяться прямо за трупы, [...] первая попавшаяся нога оказалась Николая последнего, который и благополучно был извлечен на свет Божий, а за ним все остальные. [...] По извлечении трупы сложили недалеко от шахт и закрыли палатками, приступили к обсуждению, куда девать. Сначала решили вырыть яму прямо на дороге, закопать и сильно снова заездить, но грунт оказался каменистым, и эту работу бросили, решили дождаться автомобилей и с соответствующим грузом потом отвезти в В[ерх]-Исетский пруд.
В 1921 году П. М. Быков о захоронении сообщил лишь следующее: Романовы были расстреляны в обычном платье. Когда же трупы решили сжечь, то их предварительно раздели.
В 1926 году тот же Быков более подробно повествует, что трупы были привезены к "Ганиной яме" (малый пруд в местности заброшенного рудника). Их сложили "в один из шурфов", а на следующий день было приступлено к их уничтожению. [...] 18 июля днем с "похоронами" было закончено. [Подчеркнуто нами. — Н.Р.] Останки трупов после сожжения были увезены от шахт на значительное расстояние и зарыты в болоте, где добровольцы и следователи раскопок не производили. Там трупы и сгнили благополучно. В этом издании книги Быкова напечатана очень неясная фотография, изображающая что-то вроде небольшого вала в месте, совсем не похожем на местность Поросенкова лога. Фотография надписана: Болото вблизи деревни Коптяки, в котором были зарыты останки трупов 6. царской семьи. Как известно, Поросенков лог — совсем не близок к Коптякам.
В издании воспоминаний Быкова 1930 года — опять иной рассказ. После привоза трупов в район Ганиной ямы временно их сложили в один из шурфов, а 'на следующий день было приступлено к их уничтожению. [-.] 18 июля днем с "похоронами" было закончено [...] В книге отсутствуют какие-либо другие подробности и, в частности, ничего не говорится о сожжении или намерении сжечь трупы на руднике.
В 1978 году была опубликована в Москве книга М. К. Касвинова "Двадцать три ступени вниз". Впервые с 1930 года советскому читателю было сообщено о судьбе останков Царской семьи. Книга Касвинова имела большой успех и несколько раз переиздавалась, а версия Касвинова получила квалифицированную санкцию властей. В предисловии к изданию 1982 года В. Архипенко пишет: Повествование М. Касвинова [...] будет полезным для многих читателей, незнакомых с конкретными обстоятельствами существования и конца последних представителей династии Романовых. С чем же в действительности Касвинов ознакомил читателей? Не приводя никаких подробностей самого убийства, он ясно указывает на ответственность Юровского за всю операцию захоронения: Юровский, Никулин [помощник коменданта] и помогавший им П. 3. Ермаков хорошо знали окрестности Екатеринбурга. Запомнилась им деревушка Коптяки на берегу озера в семнадцати верстах от города. Недалеко от Коптяков они приметили заброшенные шахты у урочища Четырех Братьев, укрытые в дремучей чаще. После расстрела туда и увезли трупы, уложенные на грузовик. Дойдя до урочища, грузовик углубился в лес. Среди заброшенных шахт трупы сложили попеременно с сухими бревнами в штабель, облили керосином и подожгли. Когда костер догорел, останки зарыли в болоте.
В связи с рассказом Касвинова нельзя не остановиться на одном весьма загадочном обстоятельстве. Автор пишет в предисловии (с датой: ноябрь 1976), что он о последних днях и кончине Романовых получил сведения от ряда родственников действующих тогда лиц, в том числе родственников Родзинского и Никулина. Встречался он и с детьми Юровского и среди них с А. Я. Юровским — тем самым контр-адмиралом, который несколько месяцев спустя показывал Гелию Рябову хранящуюся у него "Записку" отца. Но, как известно, рассказ Юровского совсем иной, чем рассказ Касвинова...
Приходится констатировать, что воспоминания убийц, их сообщников и духовных наследников о захоронении Царской семьи крайне противоречат друг другу. И что даже те лица, именем которых подписаны некоторые рассказы, в разное время вспоминали разное.
3. Что происходило 18-19 июля 1918 года в Поросенковом логе?
Наличные свидетельства сходятся лишь в одном пункте: в ночь с 18 на 19 июля 1918 года в болотистом месте Коптяковской дороги, прозванном Поросенков лог (недалеко от железнодорожного переезда уральской горнозаводской линии), застрял грузовик, направлявшийся к Верх-Исетскому заводу. Во всем остальном источники создают ту же неясную и противоречивую картину, что и в отношении событии на заброшенном руднике.
С 23 мая по 17 июня 1919 года следователь Соколов произвел подробный осмотр пути, ведущего к руднику, в районе которого были обнаружены вещи Августейшей семьи. Между двумя ветвями железной дороги, уходящими от Екатеринбурга на запад, ближе к северной, он обратил внимание на большой лог, имеющий местное название "Поросенков" лог. Вот полное описание этой местности в следственном деле (оно было впервые нами опубликовано в мае 1996 года в № 4 126 газеты "Русская Мысль").
Большой лог начинается в расстоянии 864 шагов [от южного железнодорожного переезда]. При выходе к нему уровень дороги сильно понижается. Самый лог представляет собой лесное сенокосное болото, покрытое местами небольшими кочками с водой. Дойдя до этого лога, дорога сворачивает в сторону и, обходя болото, идет опушкой леса, окаймляющего лог в северо-восточном направлении. В расстоянии 414 шагов от переезда на полотне дороги, в наиболее низком по уровню дороги месте, набросан мостик. Он состоит из нескольких основных бревнышек толщиною вершка в 3-4 [ок. 15 сантиметров] и старых железнодорожных шпал. Шпалы и бревнышки положены прямо на полотно дороги. Нижний снимок на л[исте] д[ела] 46 передает вид этого большого лога, а верхний снимок на л. д. 47 передает вид этого мостика. У переезда № 184 в момент осмотра лежали остатки шпал, совершенно таких же, как и шпалы, из которых набросан этот мостик. Как видно, чрезвычайно аккуратный во всех своих описаниях Н. А. Соколов не приметил ничего особого в Поросенковом логе, за исключением "мостика" на дороге.
Наиболее известный источник, описывающий захоронение останков Царской семьи — "Записка Юровского" 1920-1922 гг. Ее автор повествует, что после перекладки трупов (вынутых из шахты) на грузовик ехали с трудом, вымащивая опасные места шпалами, и все-таки застревали несколько раз. Около 4 1/2 утра. 19-го [Подчеркнуто нами. — Н. Р.] машина застряла окончательно; оставалось, не доезжая шахт, хоронить или жечь. [...] Хотели сжечь А [лексея] и Александру] Ф[еодоровну]} по ошибке вместо последней сА[лексеем]^сожгли фрейлину. Потом похоронили тут же под костром и снова разложили костер, что совершенно закрыло следы копанья. Тем временем выкопали братскую могилу для остальных. Часам к 4 утра яма аршина в 2 1/2 глубины [1 м 77 см], 3 1/2 в квадрате [2 м 48 см] была готова. Трупы сложили в яму, облив лица и вообще все тела серной кислотой [...]. Забросав землей и хворостом, сверху наложили шпалы и несколько раз проехали — следов от ямы здесь не осталось.
Рассказ Юровского перекликается с показаниями нескольких свидетелей, опрошенных "белым" следствием в 1919 году.
10 июля 1919 года 15-летний сын линейного сторожа Василий Лобухин показал: Около 12 часов ночи [Подчеркнуто нами. — Н. Р.] по дороге от Коптяков проехал через наш переезд грузовой автомобиль, должно быть тот самый, который первый прошел из города ночью. Он шел сам. Вместе с ним шло 10-12 коробков и, кажется, несколько еще дрог. [...] Там в логу у них автомобиль застрял. Кто-то из них взял в нашей ограде шпал и набросал там мостик. Сами мы не видали, как застрял автомобиль и как брали, у нас шпалы. Это мы утром увидали, что у нас ограда разобрана и мостик набросан из шпал.
Отец Василия, Яков Лобухин, был опрошен в тот же день. Он показал: В последний самый день, уже вечером [Подчеркнуто нами. — Н. Р.] от Коптяков прошел грузовой автомобиль. Прошел он через переезд и пошел прямо через лог, а не времянкой, как все остальные. ["Времянка" шла вдоль северной стороны ж.-д. полотна по более сухой почве]. Этот автомобиль в логу и засел в топком месте. Должно быть, вода им для него понадобилась, потому что скоро к моему колодцу подъезжал коробок. В коробке, как я издали видел, была бочка. [...] Налили они в бочку воды и уехали к логу. [...] Тут мы все полегли спать. Должно быть, автомобиль у них в логу застрял, потому что лошадь там, как слыхать было, всю ночь ржала, а за ночь они там целый мостик выстроили: из шпал и из тесу от моей городьбы. Это уж я потом , тес назад взял, и там одни шпалы остались.
В ночь с 18 на 19 июля 1918 года у железнодорожной будки № 184 ожидали разрешения ехать дальше по Коптяковской дороге несколько человек. Жительница Екатеринбурга А. П. Суслопарова (опрошенная 3 июня 1918 года) на рассвете видела, что по дороге от дер. Коптяков через переезд полотна жел. дор. у будки проезжало много красноармейцев на телегах, коробках и верхами. Хотя Суслопарова показала, что она всю ночь просидела снаружи около будки, она ничего необычного не заметила со стороны Поросенкова лога.
13 ноября 1918 года был опрошен Сергеевым П. В. Кухтенков, служащий екатеринбургского партийного клуба. Числа 18—19 июля н/ст., в четыре часа утра [Подчеркнуто нами. — Н. Р.] он подслушал разговор красноармейцев, отдыхающих на скамеечке в клубном саду, среди которых был и Петр Ермаков. Кухтенков услышал, как один из участников захоронения, Александр Костоусов, пожаловался: Второй день приходится возиться, вчера хоронили, а сегодня перехоранивали. Кухтенков также показал: О месте погребения убитых было сказано, что сначала № похоронили в разных местах за вторым Екатеринбургом, а затем у везя дальше и похоронили в разных местах. Где именно — этого сказано не О ло. Из показаний Кухтенкова, таким образом, видно, что оба захоронения производились в разных местах и что команда, участвовавшая во "втором захоронении", к четырем часам утра уже вернулась в город.
Раннее возвращение в Екатеринбург грузовика, возившего тела убитых на рудник, подтверждается показанием служащего "советского" гаража П. А. Леонова, опрошенного 29 апреля 1919 года. Он вспоминал: утром, кажется мне, что часов в 7, за мной кто-то пришел из гаража посмотреть один из возвратившихся автомобилей. [...] Вся платформа автомобиля была запачкана кровью. Видно было, что платформу мыли и заметали, видимо метелкой. Но тем не менее кровь явственно была видна на полу платформы, а в особенности на изломах досок [платформа в двух местах с левой стороны была пробита]. Видно было, что мылся вообще весь автомобиль. Однако местами, например, около рессор, он был в грязи.
В "Рассказе" Юровского 1934 года первоначальные воспоминания коменданта претерпели значительные изменения. Он теперь повествует: Дождавшись вечера, мы погрузились на телегу. Грузовик же ждал в таком месте, где он как будто был гарантирован от опасности застрять [...]. Держали мы курс на Сибирский тракт. Переехав полотно железной дороги, мы перегрузили снова трупы в грузовик и снова засели вскоре. Пробившись часа два, мы приближались уже к полуночи [Как у Соколова; подчеркнуто нами. — Н. Р.], тогда я решил, что надо хоронить где-то тут, т. к. нас в этот поздний час вечера действительно никто здесь видеть не мог, единственно, кто мог видеть несколько человек — это был железнодорожный сторож разъезда [видимо, тех людей, которые приезжали к колодцу за водой]. [...] Нужно сказать, что все так дьявольски устали, что уж не хотели копать новой могилы, но как всегда в таких случаях бывает, двое-трое взялись за дело, потом приступили другие. Тут же развели костер, и пока готовилась могила, мы сожгли два трупа: Алексея и по ошибке вместо Александры Федоровны сожгли, очевидно, Демидову. На месте сжигания вырыли яму, сложили кости, заровняли, снова зажгли большой костери золой скрыли* всякие следы. Прежде чем сложить в яму остальные трупы, мы облили их серной кислотой, яму залили, шпалами закрыли, грузовик пустой проехал, несколько утрамбовали шпалы и поставили точку. В 5-6 часов утра, собрав всех и изложив им важность сделанных дел, предупредив, что все должны о виденном забыть и ни с кем никого об этом не разговаривать, мы отправились в город. Беседуя со "старыми большевиками", Юровский не преминул им рассказать, несколько неожиданно, что месяца два тому назад он перелистывал книгу Соколова и видел в ней фотографию того самого мостика, под которым была захоронена Царская семья.
Михаил Медведев повествует о захоронении следующим образом. Сложили в кузов грузовика все одиннадцать тел (из них четыре обгорелых) [прямо с земли, не перекладывая их с телег, как у Юровского], выехали на Коптяковскую дорогу и повернули в сторону Верх-Исетска. Недалеко от переезда [...] в болотистой низине машина забуксовала в грязи — ни вперед, ни назад. Сколько ни бились — ни с места. От домика железнодорожного сторожа на переезде принесли доски и с трудом вытолкнули грузовик из образовавшейся болотистой ямы. И вдруг кому-то [Родзинскому. — Н. Р.] пришла в голову мысль: а ведь эта яма на самой дороге — идеальная тайная братская могила для последних Романовых! Углубили яму лопатами до черной торфяной воды. Туда, в болотистую трясину, спустили трупы, залили их серной кислотой, забросали землей. Грузовик от переезда привез с десяток старых пропитанных железнодорожных шпал — сделали из них над ямой настил, проехались по нему несколько раз на машине. Шпалы немного вдавились в землю, запачкались, будто бы они всегда там и лежали.
А Родзинский вспоминает: Вдруг наша машина, на какой-то проселке там, застряла. Оказалось — трясина. Мы эту машину все вытаскивали, еле вытащили. Мы решили, что лучшего места не найти. Мы эту самую трясину сейчас же расковыряли, ну и тут мы часть разложили этих голубчиков, трупы, и начали заливать серной там, обезобразили все тем самым, а потом все это в трясину обратно запустили -и кроме того, там недалеко была железная дорога, мы туда народ за шпалами послали, привезли шпальнику , гнилого, самого гнилого, разложили в виде мостика через эту самую трясину.
Как видно, в двух последних воспоминаниях отсутствует какое-либо упоминание о том обстоятельстве, нынче большинством специалистов "царского дела" принятом на веру, что два трупа из одиннадцати были захоронены отдельно вблизи от основной могилы...
Об этом, зато упоминает чекист Г. И. Сухоруков: Вечером пришли автомобили, трупы были уже погружены на повозки, и мы с повозок их снова перегрузили на автомобили [Т. е. не на один, а на несколько автомобилей. — Н. Р.] и доехали. Недалеко была мочажина, настланная шпалами в виде мо